7cca28b7

Чехов Антон Павлович - Аптекарша



А.П.ЧЕХОВ
АПТЕКАРША
Городишко Б., состоящий из двух-трех кривых улиц, спит непробудным
сном. В застывшем воздухе тишина. Слышно только, как где-то далеко, должно
быть за городом, жидким, охрипшим тенорком лает собака. Скоро рассвет.
Все давно уже уснуло. Не спит только молодая жена провизора
Черномордика, содержателя б-ской аптеки. Она ложилась уже три раза, но сон
упрямо не идет к ней - и неизвестно отчего. Сидит она у открытого окна, в
одной сорочке, и глядит на улицу. Ей душно, скучно, досадно... так
досадно, что даже плакать хочется, а отчего - опять-таки неизвестно.
Какой-то комок лежит в груди и то и дело подкатывает к горлу... Сзади, в
нескольких шагах от аптекарши, прикорнув к стене, сладко похрапывает сам
Черномордик. Жадная блоха впилась ему в переносицу, но он этого не
чувствует и даже улыбается, так как ему снится, будто все в городе кашляют
и непрерывно покупают у него капли датского короля. Его не разбудишь
теперь ни уколами, ни пушкой, ни ласками.
Аптека находится почти у края города, так что аптекарше далеко видно
поле... Она видит, как мало-помалу белеет восточный край неба, как он
потом багровеет, словно от большого пожара. Неожиданно из-за отдаленного
кустарника выползает большая, широколицая луна. Она красна (вообще луна,
вылезая из-за кустов, всегда почему-то бывает ужасно сконфужена).
Вдруг среди ночной тишины раздаются чьи-то шаги и звяканье шпор.
Слышатся голоса.
"Это офицеры от исправника в лагерь идут", - думает аптекарша.
Немного погодя показываются две фигуры в белых офицерских кителях:
одна большая и толстая, другая поменьше и тоньше... Они лениво, нога за
ногу, плетутся вдоль забора и громко разговаривают о чем-то. Поравнявшись
с аптекой, обе фигуры начинают идти еще тише и глядят на окна.
- Аптекой пахнет... - говорит тонкий. - Аптека и есть! Ах, помню...
На прошлой неделе я здесь был, касторку покупал. Тут еще аптекарь с кислым
лицом и с ослиной челюстью. Вот, батенька, челюсть! Такой именно Сампсон
филистимлян избивал.
- М-да... - говорит толстый басом. - Спит фармация! И аптекарша спит.
Тут, Обтесов, аптекарша хорошенькая.
- Видел. Мне она очень понравилась... Скажите, доктор, неужели она в
состоянии любить эту ослиную челюсть? Неужели?
- Нет, вероятно, не любит, - вздыхает доктор с таким выражением, как
будто ему жаль аптекаря. - Спит теперь мамочка за окошечком! Обтесов, а?
Раскинулась от жары... ротик полуоткрыт... и ножка с кровати свесилась...
Чай, болван аптекарь в этом добре ничего не смыслит... Ему небось что
женщина, что бутыль с карболкой - все равно!
- Знаете что, доктор? - говорит офицер, останавливаясь. - Давайте-ка
зайдем в аптеку и купим чего-нибудь! Аптекаршу, быть может, увидим.
- Выдумал - ночью!
- А что же? Ведь они и ночью обязаны торговать. Голубчик, войдемте!
- Пожалуй...
Аптекарша, спрятавшись за занавеску, слышит сиплый звонок.
Оглянувшись на мужа, который храпит по-прежнему сладко и улыбается, она
набрасывает на себя платье, надевает на босою ногу туфли и бежит в аптеку.
За стеклянной дверью видны две тени... Аптекарша припускает огня в
лампу и спешит к двери, чтобы отпереть, и ей уже не скучно, и не досадно,
и не хочется плакать, а только сильно стучит сердце. Входят толстяк-доктор
и тонкий Обтесов. Теперь уж их можно рассмотреть. Толстобрюхий доктор
смугл, бородат и неповоротлив. При каждом малейшем движении на нем трещит
китель и на лице выступает пот. Офицер же розов, безус, женоподобен и
гибок, как английский хлыст.
-



Содержание раздела